Как я раскрасила полы в нашем абхазском доме!

Экстрим в Абхазии

Шоу в Абхазии начинается - москвичи приехали!

Наконец добралась до фоток ребят августа 2010. Это первый относительно большой заезд — предвестник лагеря активного отдыха — было около 30-ти человек, трое девчонок были с мелкими детьми! Жили все на участке, который купили в складчину рядом с нами. На участке бамбуковая роща, для москвичей дело совершенно невероятное и сносящее мозг :). Пока что там все заросшее, они расчистили себе площадку под палатки и огромный тент. Тент — бывший рекламный баннер со звездами и надписью creative до сих пор у нас. Последний раз им два месяца назад покрывали палатку на 200 человек для армянской свадьбы нашего села.
Так вот, жили они в основном под тентом, спали просто на пенках, палатки даже не разбивали. Когда приезжаешь летом, кажется, что холодно в Абхазии просто быть не может. Поэтому все расслабленные и довольные. Но для большого заезда уже в апреле ребята приезжают, будут расчищать участок от зарослей, сделаем на остове начавшего до войны строиться дома веранду — просто как бы постелим пол «второго» этажа, огородим перилами — это будет площадка для йоги.
Если все пойдет хорошо (наберем денег) — привезут водонагреватель для душа. Хоть летом все моются обычной водой из водопровода (она бывает горячей, хоть стирку затевай!), но на майские потребуется что-то более цивилизованное.
В общем — экстремальщики — смотрите, завидуйте и приезжайте! Первый заезд планируем на майские, одновременно приедут прыгальщики с парашютами, мы можем вписаться туда и съездить на аэродром попрыгать с ними!

Чилаут на собственном участке в Абхазии

Абхазские кактусы

К купленному в Абхазии дому прилагалась машина! 🙂

Русские в Абхазии

«Абхазия получила помощь от России и теперь выгоняет русских!» Шикарный лозунг… И удивительно, что такими словами меня встречали в Москве главные редактора очень влиятельных изданий с очень массовыми тиражами.

— Вы чего ребята? — изумляюсь, — С глузду съехали?

— Да, да, и тебя скоро оттуда выгонят…

Это профессиональные журналисты, которые обязаны проверять- перепроверять информацию перед публичным выносом.

— Откуда взяли?

— Газеты читаем…

— Меня оттуда никто не выгонит до тех пор, пока я не побываю в сорока-пятидесяти домах, где меня давно ждут в гости, а я все никак не могу выбраться.

Во-вторых, давайте разберемся… …

Начинаю разбираться.

В российских СМИ, дошедшая до президента Медведева адвокатская кампания, развернутая в Сухуме аналогом российского Трунова о лишении россиян недвижимости, купленной в Абхазии…

Основной посыл адвоката в том, что выгоняют именно россиян из квартир и домов, которые они купили.

Исков около 12-ти. Речь идет, как правило, вот о чем – недвижимость была приобретена со следующими ошибками:

1. Недвижимость – дома или квартиры были «трофейными», то есть, до войны принадлежали грузинам, затем были незаконно приватизированы некоторыми абхазскими тыловиками («поле боя принадлежит мародерам», помните?) Они пришли после боев, и писали мелом на воротах или дверях «дом занят». Я знаю одного такого дяденьку, который прикрываясь высокой фамилией, но толком не воевав, как выяснилось, пять-шесть грузинских домов прихватил под себя, продал русским в суматохе послевоенной, разжился, открыл свою гостиницу, и еще наезжает на неабхазов, родившихся здесь – «а где ты был во время войны»… Обещаю, что этому человеку такой же вопрос скоро зададут. И про грузинские дома тоже…

2. Грузины, которые родились и жили в Абхазии, не принимали участие в боевых действиях на стороне грузинских оккупантов, могут подавать заявления о том, чтобы им вернули их жилье. По правительственным документам Абхазии, раньше 15-летний срок был для рассмотрения таких бумаг. Сейчас продли или нет – не знаю. Но знаю, что по ряду исков, о которых идет речь, грузинам вернули то, что неправедно отобрали у них. К сведению – в Абхазию сейчас вернулось более 60 тысяч грузинских беженцев после войны…

3. Любые сделки с недвижимостью требуют скрупулезного соблюдения законодательства той страны, в которой они совершаются. Попасть на лохотрон можно везде…

4. Исходя из этого хотя бы, не берите «трофейного». Вот такая история, рассказанная одним знакомым из Адлера: «У меня дед – сосед, грузин-беженец из Абхазии. Старый уже. Но каждое утро выходит во двор, поднимает руки к небу и кричит – будь проклят тот человек и весь род его, который ступил в мой дом в Абхазии!!!» «Я, конечно, не знаю, дойдут его его мольбы до Бога, но в таком доме жить бы не хотел, — добавил рассказчик.

5. Внимательно проверяйте все документы и официально согласовывайте их с нотариусом, а не отдавайте деньги после NN-ного стакана. Тогда остальные выводы будете в состоянии сделать сами…

А Россию здесь уважают, и достойных людей любой национальности…

Продолжение следует.

С уважением, Олег

Русский абхазенок

…Есть здесь такое словосочетание — «оставь, слушай». И можно указательным пальцем правой руки в небо.

Это, когда обращаешься к какому-нибудь другу или хорошему знакомому с просьбой и обещаешь что-нибудь в ответ. Если денег предлагаешь — друг или знакомый сразу вытаскивает кинжал, отрезает тебе голову, и поэтому ты в следующей раз уже обращаешься не с просьбой о помощи, а ЗА СОВЕТОМ…

УВАЖЕНИЙ показываешь…

Тут, в Новом Афоне, сейчас достраивается, и уверен, что к сезону откроется новая гостиничка неподалеку от центральной площади, в ста метрах от моря. История у нее такая.

Приехал в Афон первый раз отдыхать россиянин с сыном лет двух, еще не разговаривал малыш. Остановили в частном доме. И вдруг у отца острый приступ аппедицита, срочная госпитализация.Увозят его в Сухум в больницу. Оказался перетонит, две недели там его спасали от смерти…

Ребенок остался в том доме, где остановились…

Сами понимаете, отец не в состоянии был что-либо соображать, ни узнать что-нибудь о сыне. Без сознания человек…

Вернулся здоровым. Ребенок веселый здоровый, накормленный…

Мужик прочувствовал. Ребенка оставил в Абхазии, уехал в Россию, достал денег, достал жену…

Привез это все сюда и вместе с хозяином дома эту гостиницу и строят…

Ребенок вовсю разговаривает по-абхазски… Родители тоже здесь тормознулись…

К чему я?…

Еще раз напомниаю, что в жизни, в Абхазии тем более, а уж в Новом Афоне — ничего просто так не происходит. Тут даже собаки писают с каким-то скрытым смыслом…

В первую очередь приходит символ — «Россия в Абхазии лечит свою напрочь ослепшую кишку…. и прочая и прочая»……

А пацанчика все соседи так и зовут — абхазский Иван

«Сына оставь, понимаешь»…)))

С уважением,

олег

Как купить дом в Абхазии

(автор Виктория Шидловская)

Приехала я с абхазским посредником смотреть дом в армянское село. Армянское село – это хорошо. В то время было много трофейных грузинских домов, которые выдавали с целью продажи за абхазские. Конечно, это не правомочные сделки, так как дома считались принадлежащими настоящим хозяевам. Сейчас уже не знаю никого, кто бы продавал незаконно захваченные дома, но это еще ни о чем не говорит. Кроме того, кому приятно жить в доме, бежавший хозяин которого каждое утро просыпается и молит бога наслать на его нынешних обитателей всяческие проклятия?

Повторяю, армянское село – это хорошо – дома точно принадлежат армянам, которые хотят перебраться в Россию. Им по незнанию и по виду отдыхающих москвичей кажется, что вся Россия жирует как Москва или Сочи. Когда говоришь, что 70% России не имеет элементарно света, что люди в селах не могут держать корову, что когда на поезде от Адлера до Москвы едешь – выть хочется от катастрофически увядающего пейзажа, разваленных домов с заколоченными окнами – они не верят. Привожу из Москвы подаренные отцом конфеты Milka в коробке в форме елки, соседка говорит: «Вот что мне нравится, что русские так красиво что-то делают!» Я просто глаза выпучила – какие русские?

Извиняюсь, отвлеклась, просто не понимаю таких людей. Я когда приехала в Абхазию отдыхать, с рыдающим сердцем думала, ну почему некоторым людям просто повезло здесь родиться?!? А они все думают, что где-то там лучше. Ну ладно, в Италии какой-нибудь, но в России! Как говорят американцы, Россия – это «secrets and shit».

Когда я вошла в дом – просто офигела – как будто в храм вошла. Огромная высота потолков, огромные же окна, приятная полутьма и прохлада, когда за дверью плюс сорок. Дом фундаментальный, как говориться. Первый вариант, который не удалось купить, был гораздо хуже. Где-то в два раза меньше, и второй этаж деревянный. И то я с любовью разглядывала фотки и представляла, где я розовую беседку поставлю, а где пальмы посажу. Этот дом весь из шлакоблоков, двухэтажный, каждый этаж 120 квадратных метров. И смешно – когда заказывали пластиковые окна, пока еще только считали, сколько примерно денег уйдет, называли размеры окон где-то 100 на 120, а оказалось – 120 на 170, это все как раз из-за высоты потолков – по сравнению с ней окна казались бойницами.

В общем, дом мне так понравился, что я подумала: если удастся купить, я его за угол обниму. Что потом и исполнила.

Но до этого еще далеко. Дело в том, что с хозяином говорил только посредник. Все ради того, чтобы тот цену не заламывал, как лохам-москвичам. Пришлось уже не лезть на рожон и довериться. Мы сказали сразу – у нас 250.000, в эту сумму должен войти и дом, и оформление (оформление, кстати, стоит 25-35 тысяч рублей!), что с этих денег останется – забирай, посредник, себе. Но он нормальным парнем оказался, после тех денег уже ничего сверху не взял. Хотя по селу два года ходили слухи, что, мол, хозяин продал за 100, а вторую сотню абхазец забрал. Ну, армянам лишь бы абхазца поругать (взаимно), на самом деле сам хозяин и нас, и посредника попросил, чтобы мы говорили, что он дом за 100 тысяч продал. Ну, чтобы не завидовали и главное – не занимали.

Так как все переговоры проводил абхазец, то хозяина я вообще в глаза не видела. И оформляли все тоже без нашего участия, мы только в машине с бабками сидели возле этой конторы. Надо вам пояснить, что купить дом на себя невозможно. Продают только гражданам Абхазии. А гражданство тоже кому попало не дают, и даже за взятку как-то не совсем реально, по крайней мере, живых примеров не видела. Говорят, вопрос о выдаче гражданства каким-либо выдающимся деятелям Абхазии принимает сам президент, и то, если этот деятель что-то делает уже лет 8-10 подряд. Такие примеры есть, я видела.

Так вот, существует несколько вариантов оформления дома:

1. Оформить покупку на друга-абхазца, который пишет генеральную доверенность и завещание. Так сделали мы. Кстати, бояться, по крайней мере, сейчас, нечего. Это не Москва. У каждого абхазца столько земли (обычно около гектара плюс кукурузные поля) и домов, и квартир, что им на ваш дом будет совершенно наплевать. Просто некогда возделывать, ухаживать, вообще этим заниматься. А до махинаций с недвижимостью тут еще далеко – покупателей почти нет на те дома, что продаются, не то, что перепродавать проданные. Ну и вообще про менталитет – отдельно напишу ниже.
2. Сам хозяин пишет доверенность и завещание, если остается жить в том же селе, просто продает, к примеру, дом умерших родителей. Тоже удобно – он будет вашим соседом, как и все остальные, а в селе, когда уже все сдружились и помогают вам как своему, обмануть вас не дадут. Даже хотя бы из вредности.
3. Оказывается, все-таки можно написать дарственную. Дело в том, что все поголовно нотариусы будут вас убеждать, что это невозможно. Потому что им охота получить свою долю их этих 35-ти тысяч за оформление. А доверенность – мы ее за штуку написали. Но узнали о такой возможности спустя два года, совершенно случайно, когда помогали купить дом нашим друзьям в нашем же селе. Глава Администрации и его зам сказали: «Как это нельзя? Конечно можно! Что если я дом хочу кому-нибудь подарить!» Все делается по образцу российского законодательства, но нужно, конечно, самим потом перепечатать (нам он вручную написал 4 листа), заверить, как следует, у нотариуса, чтобы все чин чинарем.

Ну и чтобы уж совсем не переживать – можно сделать и доверенность, и завещание, и дарственную.

Повествую далее. Оформляли все без нас, с абхазцем, который мне писал доверенность и завещание. Потом они вышли, мы взяли документы, они взяли деньги, и мы все поехали дом смотреть. Едем, я читаю описание дома и участка по заключению БТИ. И вижу, что дом «одноэтажный, три комнаты», медленно схожу с ума и говорю Олегу, что, мол, ошибка – у нас два этажа и, по крайней мере, на втором этаже пять комнат! А оформляли все на друга, который еще и бывший вор в законе. Ехал он с нами на переднем сиденье. В общем, впервые в жизни я чуть не обделалась со страха от чьего-то взгляда. Это был сверлящий взгляд убийцы. Потом он взял себя в руки и заорал: «Ты что, дом без хозяина смотрела?!? Как ты могла?» Дальше – хуже. Хозяин на своей машине, мы едем за ним, вдруг останавливается у совершенно другого дома. Я выхожу их машины и в панике кричу: «Это не тот дом!» Хозяин страшно обиделся: «Это МОЙ дом! Что, такой плохой?» Фу-х! Все рассмеялись и расслабились, он кофе нас привез попить. Но пока до своего дома не добрались, я спокойно сидеть не могла. Слава богу, это был он.

Теперь советы.

1. Для того, чтобы переехать жить в Абхазию нужно быть фанатом. Работы здесь нет, нужно иметь удаленную, либо квартиру, которую можно сдавать, либо возможность открыть здесь свой бизнес. А делать можно практически все – от опто-волоконного интернета, которого нет вообще, до магазинов строй-материалов. Представьте – здесь сейчас 90-е в России, если знаешь схемы, то можешь воспользоваться вторым шансом (которого в России, как и любого шанса вообще, нет).

Если вы хотите купить что-то для летнего отдыха – берите квартиру, дом невозможно оставлять на весь год. И ничего не оставишь – растащат (как и на любой российской даче), и вообще – это издевательство над домом и участком. Они требуют человеческого тепла, любви, ухода. И платят тем же.

1. Мужчина должен быть действительно мужчиной, не в московском понимании. В Москве всю советскую действительность нам вбивали в голову, что женщина должна с веслом коня останавливать и в горящую избу входить, а мужчина «должен уметь плакать» (мечта тогдашних американских феминисток), сочинять стихи, быть тонким, как тростинка, и утонченным, как герои Боярского. Сейчас герои времени в Москве – резиденты Камеди-клаба. То есть, нужно уметь смешно хихикать и задорно паясничать. Ну, это молодежь. Мужчины лет сорока считают, что если у них много денег и большое пузо, то они круты. Здесь это не катит. Вообще, если вы не служили в армии – вам тут делать нечего. Нужно оружие уметь в руках держать обязательно. Женщине – желательно. Хотя бы допускать, что можешь в нужный момент топором по башке садануть. Это все совсем не так смешно, когда начинаются темными зимними ночами массовые вооруженные грабежи. Но этого тоже не бойтесь – ниже напишу, почему они были.
2. Когда приезжаешь с целью купить дом, нужно быть максимально вежливым и максимально молчаливым. Вообще, молчание – золото. Пока молчишь, остальные говорят все, что ты хочешь услышать. Причем говорят без твоего участия и просьбы. Потому что готовились наоборот не отвечать на вопросы, а потом их нести начинает – обратный эффект. О вежливости – отдельная статья. Местных (в том числе и нас) бесит московская самоуверенность, мол, я тут все куплю, поэтому все вокруг бегать должны. Никто тут бегать за вами не будет. Более того, если ты не относишься даже не «как к равным», а вообще равно (или ровно) к местным, то даже в кафе тебя обслужат как попало. Дело не в сервисе, а в местном менталитете. В Абхазии каждый абхаз считает себя президентом. И это хорошо. Это полное отсутствие русского раболепия перед высокими чинами и большими деньгами. Здесь реально пол-Абхазии – родственники президента настоящего или бывшего. Помню, один совершенно алкоголизированный дядька встречал при нас питерцев, и просто мы все оказались за одним столиком в кофейне у границы. Он потрясающе смешно рассказывал про свою жену – сестру президента. Говорит: «Ну вот что мне делать с ее характером?» Я думала – заносчивым. Оказалось: «Такая застенчивая и покорная, что даже поругать ее толком не могу!» И любая держательница кафе одновременно является держательницей гектарного участка, стада буйволов и вообще, может, если что, топором или еще чем садануть. Подробнее читайте «Женщина по-абхазски-3» Олега Утицина. Кроме того, хорошо охарактеризовал ситуацию наш друг Юра Вдовин, один из основоположников восточных единоборств в России. «Беда всех нацменов – их обидчивость». Это действительно так, иногда уже просто утомляет. Но вы приезжаете в чужой монастырь, не лезьте со своим уставом. Будете нос задирать – дом вам реально не продадут. Никому не нужны такие соседи.
3. Если мужчина должен уметь держать оружие в руках, то женщина ни в коем случае не должна даже в отдаленных уголках мозга предполагать вертихвоство. Это совершенно недопустимо. Я первые два года вообще ходила глаза в пол. И была поначалу пара подкатов, пресекать надо на корню. Хорошо мне посоветовала соседка: «Если кто-то подкатывает – разбирайся сама, не говори мужу!» Потом поняла – почему. В селе все держатся друг за друга. На дороге сломаешься (на машине), или срочно в больницу надо кого-то отвезти, или беда какая-то – никто кроме соседа не поможет. Тут говорят «Сосед ближе солнца». И может оказаться, что именно этот сосед тебе потом жизнь спасет – не надо мужчин стравливать, у мужчин свои дела и свои отношения, должны быть хорошие по возможности. А наше женское дело в случае чего за дверь вытолкать. Тут же какая еще проблема – знаменитое абхазское гостеприимство. Даже если змея в дом заползет, нужно налить ей блюдце молока, она потом сама уйдет. И когда муж уехал в Москву, вся трудность была в том, как не пускать никого в дом. Один этим воспользовался, пришел вечером с бутылкой, мол, я по-соседски, ну как же так – нельзя не пускать! Я пустила, он посидел и начал делать совершенно прямые предложения. Но я его застыдила именно тем, что «Я тебя специально из-за этого пускать не хотела, а ты что творишь!» Ну, он ушел. Главное – конкретно насиловать вас никто не полезет, тут добиваются согласия. Ни в коем случае! Вся деревня и вся Абхазия узнают раньше, чем он за дверь выйдет.
4. Про грабежи. Грабили тогда конкретно после каких-то темных делишек, нас бы не задело. Но было два случая. Первый. Незадолго до нас соседний участок купил какой-то еврей из Геленжика, кажется, ну, из тех краев. Он купил землю и стал строить на ней маленький заводик по производству шлакоблоков. Дело и для села очень нужное, так как наши соседи, к примеру, уже отдали к нему на работу трех своих сыновей. Работы в Абхазии вообще почти нет, так что это было бы здорово. Мы уехали по делам в Москву, приезжаем через две недели, нам говорят, что его ограбили. Сначала сперли бетономешалку. Потом разворовали все – сняли пластиковые окна, всю арматуру, разве что по кирпичику не разобрали. Мы в ужасе – думаем, что следующие. Оказалось, что этот еврей никому не платил за работу. Сделают ему 70% фундамента, он говорит, что брак, всех выгоняет, набирает других. И так со стенами, потом с крышей. Ну, абхазцы разозлились, и каждый забрал примерно свое. Бедный еврей слег в больницу с сердцем, и вот уже второй год не появляется, через интернет пытается участок за миллион продать. Поделом. Второй случай – сказали нам по дружбе, что кто-то из абхазцев к нашему дому приглядывается, проявляет нездоровый интерес. А у нас техника для работы – компы, аккамуляторы, стабилизаторы напряжения, нам без этого только зубы на полку. Короче, Олег сел в тачку, взял с собой соседа, приехал к абхазцам в село и нашел их неофициального главу. Говорит: «Если им интересно, кто я – пусть придут и сами спросят. Нечего других расспрашивать. А если ограбят – я все ваше село за яйца повешу». Это было оправданное хамство. После этого дошли до нас слухи, что абхазцы из того села говорят: «Там у них два нормальных мужика: один всем помогает, а второй – Олег». Больше, тфу-тфу-тфу, никакого интереса не проявляют.
5. Про оружие и уважение еще раз. Олег Утицин воевал в Афганистане. Так как здесь была война и воевали все, кроме тех, кто сбежал, то абхазцы очень ревностно относятся ко всему, что связано с войной. Сбежавших и возвращающихся не принимают или принимают так, что те сразу сбегают обратно. Женщины — так в открытую шипят – их можно понять, сколько детей и мужей на войне потеряли. Абхазцев всего 150 тысяч, каждый сбежавший мог бы реально помочь. И уважают они людей, которые тоже понимают, что такое война.
6. И про садануть топором. Я сама 10 лет боевыми искусствами занимаюсь, Олег – мой мастер, занимается 35 лет. Я тут веду две школы. И вот приезжаю на тренировку в абхазскую школу с одним из армянских учеников, он уже взрослый, сейчас в армии служит, тогда готовился. Ситуация такая. Конечно, все местные очень рады, что мы с их детьми занимаемся за совершенно маленькие деньги. Но это местные старше сорока лет, и воевавшие, и хорошую жизнь до войны видевшие. А молодежь здесь кошмарная – потерянное поколение. Росли в ежедневном ожидании очередного нападения Грузии. Никаких надежд на будущее, никаких планов, что сейчас добыл или украл – то и слава богу, выжил. И вот это поколение самое зарывистое. Сидел там возле поляны, где мы занимаемся, какой-то упырь в компании, не из их села – чей-то родственник. И начал докапываться до моего армянского ученика. Просто идиотская вражда между армянами и абхазцами. Раз поддел, второй, на пятый я не выдержала. Говорю – прекрати орать. Орал он: «Чего ты там занимаешься, это же для детей!» Я говорю: «Тебе что надо – чтобы он там с тобой вместо этого сидел и бухал?» Ну, наш бы съел. А этот взвился: «Что? Ты чего лезешь?» Я говорю: «Он мой ученик, ты сначала у меня должен разрешения спрашивать, можно ли с ним поговорить!» Ну и начался просто взаимный ор «Заткнись!» Я уже в таком состоянии была, когда все, кроме него, в моих глазах побелело и исчезло. Поверьте, уж пьяного я бы могла ногой по башке уложить. Но Олег все вовремя прекратил, сказав: «Тренировка окончена». Мы уехали, а там, конечно, все стало разноситься с огромной скоростью. В итоге этого парня избил его же отец, а в нашем селе он вообще морды с тех пор не кажет. В общем, иногда нужно и в раж войти.
7. Про жуликов. Когда собираешься купить дом в Абхазии, бояться нужно совсем не того, чего в Москве. Тут нет и в помине такой наглости в разводе лохов, как в Москве при съеме квартиры и тем более, в государственных масштабах, при покупке квартиры в недостроенном доме. Еще раз повторюсь, если вы купите дом, его потом не отберут (пока сюда российские чиновники не добрались наводить порядок, как в Сочи. Поэтому, кстати, лучше покупать в селе, подальше от моря). НО. Покупать нужно правильно.

Во-первых, запомните, у людей здесь почти нет интернета, по крайней мере у тех, кто продает дом. Никакие объявления о продаже недвижимости в сети не имеют под собой почвы. Ну, может, 10% настоящих объявлений и есть, но лучше не рисковать. Это на 2011 год, по крайней мере, точно. Вообще менталитет таков, что никакие дела не решаются по телефону или, тем более, инету! Только с глазу на глаз. И хозяева цену не говорят, пока тебя не увидят, по внешнему виду пытаются определить, сколько содрать можно. Но сейчас цены примерно установились. В Сухуме или Афоне участочек под дом стоит не меньше лимона. Дом – миллионов 5-6. В селе хороший жилой дом – миллион, требующий косметического ремонта – 300-500 тысяч рублей. Местный люди не верят и не видят рекламу. Поэтому даже местная единственная рекламная телевизионная контора не то, что конкуренции не имеет, еле-еле что-то зарабатывает. Все работает исключительно на сарафанном радио. Поэтому не верьте «риэлторам» в сети. Многие местные к нам приходят, говорят, поставь объявление о продаже дома в интернет. Я начинаю объяснять, что это не просто так – взял и, как в газету, поставил объявление. Ну, то есть, люди вообще не понимают, что такое инет, и как он работает. Я, если что, сама веб-дизайнер и веб-мастер, 10 лет сайтами занимаюсь, так что я знаю. Знаю, что есть сайты специально под объявления, но так как там все сплошь лажа в количество 1000.000, то конкретно их объявление просто потеряется.

Во-вторых, нужно иметь хороших знакомых, которые заступятся, если что, проследят за чистотой сделки. Поэтому нужно приехать пару раз, познакомится, многих просто судьба сводит, как нас, например. Кстати, хотите верьте, хотите нет, но тут ничто не делается без участия Бога. Когда ты встречаешь нужного человека, значит, его Бог послал. И если тебя здесь, в Абхазии, не надо, ты ничего тут не купишь. Например, такая история. Приехал мужик с ребенком маленьким отдыхать в Новый Афон. И вдруг воспаление аппендицита. Его отвезли в Сухум в больницу. Какие-то осложнения, короче, он две недели там провел. А с ребенком сидела бабушка из семьи, которая комнату ему сдавала. Мужик так растрогался, что съездил в Россию, продал свой бизнес и построил у хозяев гостиницу, в доле с хозяином. А мальчик бегает и уже по-абхазски щебечет. Держатели кафешек называют его абхазский Иван. Вот такая вот история про Золушку, можно сказать. И такие чудеса тут сплошь и рядом, если ты человек хороший.

В-третьих, очень тяжело обращаться с деньгами. Невозможно сделать банковский перевод со счета на счет. Могут только переслать по системе «Контакт» или «Золотая корона». Получается, что ты приезжаешь с пачкой бабла, которое некуда прятать. Я месяц ходила в длинных шортах и хранила половину суммы за дом в кармане на штанине, чтобы никто не догадался – это же немыслимая халатность. На пляже, конечно, не оставляла. А одни москвичи в этом году приехали, оставили в машине, и вмиг все 400 штук у них увели. Так что разделяйте деньги на куски, прячьте в разные места, зашивайте в трусы, все время думайте о них, никогда не теряйте бдительность. Либо наготове должен сидеть человек, который вам их перешлет. Тогда сразу бабки в руки и бегом оформлять сделку. Ну, не для слабонервных, короче.

И в-четвертых, если хозяин три раза за день меняет цену, это не развод, он реально мучается – за сколько продать, хочет больше выгадать. Потому что когда вы просто с ним говорите, мол, за сколько продаешь, он не верит, что вы вернетесь, а если вы вернулись, то начинает лихорадочно метаться. И не консультируйтесь с нотариусами, лучше этот текст ближе к делу перечитайте :).

Напоследок слова моего учителя по дизайну и друга Степана Аджяна: «Главное, не бояться!»

Как я покупал дом в Абхазии

(автор — Олег Утицин)

…Я вернулся в Абхазию после 15-летного перерыва. Уезжал в тот день, когда началась война, и не знал о ней ничего. Помню, день был солнечный. В бирюзовом небе над Иверской горой в Новом Афоне завораживающе кружила стая ястребов. Люди с детьми шли на пляж. На трассе я взял такси и уехал в Сочи, там у меня были дела — в то время я делал тексты для «Коммерсанта» об одном из первых советских миллионеров Артеме Атальянце, которого КГБ очень сильно хотел посадить, но у них никак не получалось. Перед путчем 1991 года Горбачев просил у американцев кредит в 50 миллионов долларов и ему отказали, а какому-то сочинскому армянину Атальянцу (хотя он приехал в Сочи из Узбекистана) готовы были предоставить беспроцентный кредит в полмиллиарда «под гарантии хоть районного отделения Сбербанка», как говорил Артем. Атальянц, в отличие от Горбачева, договорился с Nakkerman об оптовых закупках одежды и продовольствия, а также товаров народного потребления и открыть в Союзе сеть магазинов для их реализации. Цены планировались гораздо ниже рыночных, благо на рынке тогда вообще ничего не было, а то, что было — очень дорого. В общем, бизнесмена обвинили в краже меда у самого себя, не выпустили в Америку подписывать кредитный договор. А перед путчем посадили. Правда, перед посадкой, фотохудожник Сережа Подлеснов умудрился сфотографировать агента КГБ, который снимал нас с Атальянцем из кустов на скрытую камеру. Эту фотку опубликовал «КоммерсантЪ», такого, по моему, до сих пор еще ни одна газета мира не сделала. Агента потом отправили трудиться гаишником на дальний север, а на «Ъ», на авторов статьи и на Артема Атальянца комитетчики очень сильно обиделись. Перед путчем они умудрились посадить Атальянца, а в первый день переворота примчались в Афон, где я отдыхал тогда с семьей, чтобы меня арестовать. Слава Богу, хозяйка дома сказала им, что я ушел в горы на неделю, и раньше вряд ли вернусь. В горы они не полезли, у них были еще дела.

Я и правда был в горах, а именно — сидел на Иверской горе и думал, что будет дальше. Потом спустился в кофейню на набережной, там к тому времени уже собрались старейшины и обсуждали переворот. Старейшины были в папахах, черкесках с серебряными газырями, с кинжалами. Они пили кофе, коньяк. Проходившие мимо местные низко кланялись старикам. Те кивали головами, не отводя взглядов от моря. Иногда кто-нибудь из них нарушал молчание и восклицал: «Правильно этого Горбачева скинули, я его маму…, я его папу!..» И хлопали по кулаку, что обозначало соитие.

От стола старейшин поднялся мой друг, вор в законе, с 17-летним тюремным стажем, подсел ко мне и спросил: «Слышал про путч?»

Я кивнул.

«И правильно этого Горбачева, — воскликнул он, — я его маму, я его папу!..»

— Ты умный человек, чего ты гонишь? — не выдержал я — Ну вот придут они сейчас к власти, меня к стенке поставят. Это правильно?

— Нет, — сказал он. Задумался, а потом выдал — Слушай, что ты все пишешь-мишешь? Давай я тебе отдам половину своей мандариновой делянки  (а она у него в десять гектаров), мандарины соберешь, хоть поживешь, как человек, настоящие деньги увидишь. А там тебя никто не найдет, мамой клянусь…

В этот момент за столом старейшин кто-то поинтересовался у своих сверстников: «А что с Горбачевым? Живой он?».

— Убили нах, — отрезал один из дедов, — Мой внук, который живет над монастырем (на Афонской горе, 500 метров над уровнем моря), утром сегодня из дома вышел и видел как его труп (Горбачева) вместе с семьей проплывал в сторону Батума.

И деды выпили.

На пляжах народ, как в начале Великой Отечественной, толпами собирался около радиоприемников, которые подвешивали их владельцы на заборах или пунктах проката. Такого я никогда не видел…

Через три дня те же деды сидели за тем же столом и также хлопали, восклицая: «Я этого ГКЧП маму… и папу тоже…»

Но это было в 1991 году. А война началась в 1992-м. Так вот, в тот день я возвращался из Афона в Сочи в резиденцию Атальянца, которого освободили сразу после путча, попил по дороге пива в Гаграх, приехал, и Артем встретил меня вытаращив глаза: «Как вы оттуда выбрались?»

— Откуда?

— Из Абхазии? Там же война, бомбардировки, в Гагре мосты взорваны…

— Я там пиво пил полчаса назад.

— На, телевизор посмотри…

Блядское зрелище…

С тех пор в течение 15 лет я никак не мог попасть в Абхазию. Иногда просто комитетчики не пропускали через границу. Пять или шесть раз я пытался прорваться, но тщетно. И вот, вернулся…

Смотреть на то, что осталось после войны, было больно, да и сейчас больно.

Я остановился в том доме, где обычно останаливался, куда меня впервые привез отец, когда мне было пять лет. В том доме, куда за мной приезжали комитетчики. Вечером мы сели с хозяевами за стол, и они рассказывали мне про войну, про тех, кто погиб, про тех, кто выжил…

— А как мой друг? — спросил я про вора.

— Живой. Правда, на войне его три раза ранили, половину кишок вырезали. Он тут на работу даже устроился в Новоафонскую пещеру, но когда ее ограбили, из двух сейфов утащили 400 тысяч рублей и сто тысяч долларов, ему стало стыдно, что на него подумают, и он уволился.

— Чтобы он — и работал?.. — я задумался.

На следующий день я встретил его на веранде кафе Мзымта (Солнце — по-абхазски). Он еле узнал меня, от водки отказался, пили кофе, разговаривали. В конце-концов, я ему сказал, что думаю:

— Слушай, — говорю, — тут, в Абхазии, работы — непочатый край. Вся инфраструктура разрушена. Тут бизнес можно начинать даже с небольшими деньгами. Но без поддержки местных людей — это бесполезно. Я правильно понимаю?

Он кивнул.

— С чиновниками я связываться не хочу. Сегодня они есть, завтра их нет. Я правильно понимаю, что здесь, в Афоне есть два человека, из тех, которых я хорошо знаю и с которыми можно работать. Один — белый ангел, другой — черный. Белый ангел — это Гиви Смыр (16-летним парнишкой он открыл знаменитую Новоафонскую пещеру, теперь стал ее генеральным директором. Этого человека уважает вся Абхазия). Черный — сам знаешь кто…

— Я — он кивнул и засмеялся. — Но у Гиви сейчас работы непочатый край, ты его даже не найдешь. А про меня… Откуда ты знаешь, что мне доверять можно? Вдруг меня обуяет жажда наживы?

— Тебе можно доверять.

Он даже удивился.

— Мне рассказали, что когда из пещеры утащили 400 штук, тебе стало стыдно, что на тебя подумают, и ты уволился. Поэтому тебе можно доверять…

— Какой нах уволился?!!! — возмутился он. — Меня посадили! Ты думаешь я сейчас в кафе сижу с тобой? Я сейчас в тюрьме сижу. Хотя в тот вечер я с замдиректора пещеры в нарды играл. Все видели. И потом там не 400 штук было, а 440 тысяч рублей, восемь с половиной тысяч долларов и полторы тысяч евро…, — он наткнулся на мой взгляд и быстро добавил — это по материалам уголовного дела.

— То есть, ты сам толком еще не пересчитал?

И мы расхохотались.

— Ладно, — сказал он. — Говоришь, первым делом тебе дом нужен. Подумаю пару дней, а потом сходим посмотрим, что есть…

Я остался ночевать у вора на даче. Он любит спать с включенным телевизором. Утром я еще дремал, но сквозь сон слышал теленовости, слышал, как мой друг переключал каналы, а потом проворчал недовольно: «Ну что это такое они показывают? Ограбили, убили, изнасиловали? Разве так можно?»

Он увидел, что я проснулся и спросил: «Неужели нельзя просто и красиво нае…ть? Ты знаешь, я свой дом продаю, но у тебя на него денег не хватит. Пойдем посмотрим за Иверской горой, там, в Верхней Анухве (село так называется) есть пара домов. И мы пошли. Пока солнце еще не пекло по-дневному, мы успели свернуть за гору на грунтовую дорогу. С одной стороны глубоко вниз уходило самшитовое ущелье, там очень хорошо делать шашлыки в жару. Нужно спуститься на самое дно, и тогда возникает такое ощущение, что ты сидишь на дне огромной белой чашки, стенки которой изнутри заросли зеленым самшитом и лианами. По дну журчит хрустальная речка, она пробивает в русле большие котлы, подныривает под них и выстраивает такие природные мостики. Прохладно от Реки и от тени самшитов, которые наверху ущелья переплетаются друг с другом и образуют ажурную тень. Хочешь в тепло — выходи на солнечное пятно.

Раньше в это ущелье местные водили только самых дорогих гостей. Так называемых афонских отдыхающих — тех, кто из года в год в одно и то же время приезжает именно сюда. Однажды мы попали на такие шашлыки. По этому случаю купили барашка, наняли поваренка, чтобы он его зарезал и замариновал. Славик сел на «чизет» и угнал по горным тропам в дальнее село, откуда привез десять литров домашнего белого вина. Артурчик, бабушка которого лучше всех в Абхазии, по общепринятому мнению, делала чачу, принес литр этой продукции крепостью градусов в 80. Только фруктов и арбузов привезли целый грузовик.

Секрет бабушкиной чачи таков — ее нельзя пить больше трех 25 граммовых рюмок. Ты все соображаешь, настроение очень хорошее, просто ноги не ходят, а так все замечательно.

Мы по три рюмки и выпили. МЫ — это русские, хохлы, абхазы, армяне. И после третьей все почему-то запели грузинскую песню многоголосую, конечно. Очень красиво получалось до тех пор, пока мы не увидели, что наверху, на одной из лиан, раскачивается наш поваренок и подпевает. Он висел метрах в двадцати над землей, вернее над острыми зубьями камней.

Мы уговаривали его аккуратно спуститься, но он не мог бросить песню. Мы не придумали ничего лучше, чем попытаться сшибить его камнями. Поваренок широко раскачался, нырнул в кустарник, из него лиана выскочила осиротевшей. Мы продолжали кидаться камнями до тех  пор, пока не услышали песню за своими спинами. Поваренок хозяйничал около мангала.

Через несколько лет, когда я получил новую квартиру, — он оказался моим соседом по балкону. Такая вот воля судеб. И время от времени лазил ко мне по балконной кромке 13-го этажа стрельнуть сигаретку.

…По пути в Верхнюю Анухву мой друг развлекал меня беседой про красоту гор, на вершинах некоторых продолжал еще блистать снег, и про другие достопримечательные места. Например:

— А вот здесь я человека убил. Так надо было. Задушить пришлось. Думаешь легко убить человека? Очень нелегко. Хотя, что я ТЕБЕ это рассказываю…

— Вот и не рассказывай…

Дома в Анухве оказались разваленными совсем, а один вообще проданным. Был хороший гектар земли безо всяких построек, но за 75 тысяч рублей.

Я посмотрел еще несколько вариантов в других местах. Были две-три сотки земли с разваленным сараем, но в трех минутах от моря, за них хотели 35 тысяч.

Был одноэтажный дом с участком в гектар в Анухве дальней, куда вела ужаснейшая дорога и мостик через реку, построенный, казалось, еще римскими легионерами. За него хотели 250 тысяч.

Я остановил свой выбор на нем. Договорились о цене, и я уехал в Москву за деньгами, пообещав вернуться через месяц.

Сейчас сидел на балконе своего дома в Абхазии. Дома, укутанного туманами… И пошел за веником, смахнуть со спутниковой тарелки паутину, украшенную жемчужными каплями тумана. И не смахнул, сволочь, побежал за компьютер эту красоту описать.

Нет, ребята…

Помните у Окуджавы — «здесь птицы не поют, деревья не растут…» Здесь деревья растут всякие, птицы поют всякие. На новый год — соловьиные трели не желаете? У меня одна дура пернатая умудрилась свить гнездо в металлическом столбе ворот. Хотел щеколдой в эту дырку стукнуть, а оттуда — миленький птенчиковый ротик. Червячка хочет. Щеколду не хочет. Так и оставил ворота открытыми. Ко всем свиньям!

Позже разберетесь.

Итак, я выбрал дом. Я выбрал запасные варианты и уехал в город-герой по имени Москва за деньгами. В Абхазию вернулся в срок назначенный. И сразу напоролся на свои стратегические ошибки.

Вот список стратегических ошибок:

1. Я поторопился.

2. Я доверился посреднику.

3. Я не познакомился с соседями.

4. Я вообще не понимал сути бизнеса по-абхазски.

Не нужно строить эти ошибки пирамидально, каждая из них важна сама по себе и завязана с другими. Но главное, все-таки, есть. И вот вам мой совет. Когда говорите с местными людьми, пусть даже знакомыми, честно наврите, что дом вы уже купили. Мотивирую. Когда ходил по людям и говорил, что хочу купить, потенциальные продавцы сразу впадали в ступор. В их головах шла тяжелая мысленная деятельность — за сколько лучше продать. Аж шестеренки скрипели. До сих пор это встречается. Вчера приходил ко мне дяденька один…

— Если есть друзья у тебя, которые хотят у меня дом купить, — скажи им, я продам.

— За сколько?

— Ну-уу, не знаю…

Тут повисает пауза. Я теперь ее рву жестко: «Когда узнаешь, тогда и приходи…»

А то доходило до анекдотов. Мой ученик решил взять себе однокомнатную квартиру в Сухуме. Речь шла о 150 тысячах рублей. Беда в том, что хозяина никак не могли найти. Когда нашли, и он увидел, что покупатель — москвич. Сказал: «Да, квартира продается специально для вас. Цена 150 тысяч. Долларов…»

В общем, послан был…

Так вот, когда я дом покупал, продавцы были в ступоре. Когда я его купил, чуть ли не каждый заголосил: «На фига ты это сделал, зачем ты там купил, я тебе здесь по дешевке найду, я тебе так отдам свой дом с участком, только пускай меня туда на Пасху могилы родителей посетить…»

Поэтому и говорите, что уже купили. На вопрос «где», отвечайте — в «горах, места знаю». Тогда на вас посыпятся предложения, вот тут и ловите за язык, за хобот, выяснив цену сажайте в машину и вперед, смотреть объект и обговаривать оформление сделки…

Но у меня жопыта маловато было.

Когда я вернулся из Москвы с деньгами, цена выросла на 25 тысяч рублей, хотя обещала этого не делать.

Итак, когда я вернулся в Абхазию с деньгами, посредник сообщил мне, что хозяева подняли цену на дом на 25 тысяч рублей.

— Почему?

— Вот так они захотели.

— Тогда я не буду его брать…

В первый же день моего тогдашнего прибытия в Абхазию в течение четырех часов цена на дом менялась три раза, с небольшими колебаниями, но все равно в сторону повышения. Когда я услышал о том, что на повышении цены настаивает супруга хозяина, меня это вконец взбесило. А когда я злюсь, мне самому себе от самого себя противно становится. Как сказал один мой приятель-десантник, знакомый по службе в «теплых точках», он сказал эти слова про меня зекам, которые только откинулись и волею судеб оказались в нашем поезде. В дембельском поезде, там целый вагон десантуры из Афгана домой ехал. Четверо суток до Москвы, представляете? Он сказал им так: «Вы его лучше не злите, а то он разозлится и ногой топнет. А если он ногой топнет, хер его знает, где вас потом искать».

…Посредник носился на своей «Ниве» между хозяевами дома и мной, перемещавшимся от одной кофейни Нового Афона в другую. В очередной его визит с березовскими доверительными пришепетываниями чуть ли не в ухо о том, как он героически отстоял еще пять штук, я сказал, что этот дом брать не буду.

Мотивировал тем, что мне совершенно неинтересно зависеть от настроения жены хозяина. Жена хозяина — проблема хозяина. Мне дом нужен, а не проблема.

— Как это так не будешь покупать? — опешил посредник.

— Очень просто.

Бедняга даже протрезвел и загорелое лицо его позеленело.

— Ты серьезно? — переспросил он.

— Да. — я расплатился за кофе и ушел.

Вечером посредник вместе с юношем крепкого телосложения начал бибикать у ворот дома, где я тогда остановился. Я вышел в ожидании неприятностей.

— Или ты купишь этот дом, — озвучивал он приготовленный ультиматум, — или я не позволю тебе позволить мне потерять свое лицо…

Я сейчас привираю, конечно, но не записывать же всю эту абракадабру на диктофон. Главное смысл его речь был такой. И про потерю лица он точно говорил. Дурное влияние кинематографа.

— Купишь дом?

— Теперь совершенно точно не куплю.

— Разборки будут.

— А как ты меня сможешь заставить его купить?

— Все! Я тебе стрелку забиваю. Собирай своих кого хочешь, а я своих соберу, посмотрим, кто круче. Место стрелки я тебе сообщу. — он был исполнен горского гнева (по-японски это кондзе называется) и , казалось, вот-вот ринется лезгинку отплясывать с кинжалом в зубах. И взор его горел. Мне стало та-а-а-а-к скучно:

— Не буду я никого собирать и в детский сад твой играться. Не куплю я этот дом. Счастливо…

Извините, прервался на предыдущей странице, увидел, что рассвет встает. А после трех месяцев субтропических ливней, когда неспрятанные под навес дрова превращаются в жидкую смесь, это красивое зрелище. Тебе показывают бирюзовое море, над ним вдали, ближе к горизонту серенькая полоска того, из чего дождики льются, это серенькое подкрашивает розовым восходящее из-за гор слева солнце, над этим всем голубеет небо, в котором плавают белоснежные перышки облачных обрывков, и орлы уже поднялись туда выискивать сверху цыплят или незадачливых щенков. И соловьи орут, как оглашенные, сразу с четырех деревьев около дома… А справа солнце отражается от заснеженных горных вершин и слепит глаза. Так интересно — солнце еще не взошло, но его отражение уже ослепительно!!!

И собака, сволочь, блюет внизу на траве под кукурузником.

— Нажрался чего-то? — спрашиваю.

Он сел на задницу и сказал:» Угу».

В Абхазии все собаки говорящие.

…Ладно, тогда нас с посредником якобы примирили. Его-то точно.

Дом я купил в другом селе. И нашел его тот же посредник. Мое условие было таким — 250 тысяч. И все, никаких ценовых колебаний. Эти деньги я даю, и дом с участком получаю. Меньше он будет стоить — ради Бога, разница твоя. Мне это неинтересно.

Формально купля-продажа происходила следующим образом. Иностранцам в Абхазии недвижимость не продают по закону. Уже три года обещают принять закон о двойном гражданстве, соглашение об этом подписано президентами Медведевым и Багапшем через пару месяцев после признания Россией независимости Абхазии. Российские депутаты тогда чуть ли не сразу ратифицировали российский закон о двойном гражданстве, в Абхазии — до сих пор нет. Повторюсь, но они правильно боятся за свою землю.

Поэтому дом — не «трофейный»,  не оставленный беженцами-грузинами, а с живым хозяином — армянином, был куплен на имя моего друга, а тот уже оформил на мое имя генеральную доверенность, плюс и завещание еще написал. Потом, на улице, выйдя из нотариальной конторы, поинтересовался: «Ну что, теперь ты меня замочишь?»

Женщина-нотариус мне очень в душу запала. Она спросила у меня про посредника: «А этот армянин что вообще здесь делает?»

— Посредник, — сказал я.

— Нет. В Абхазии что он делает?

Я пожал плечами и спросил: «Я вам должен что-то за оформление?»

— Нет! — воскликнула она — Вы, москвичи, думаете, что здесь, в Абхазии вообще все бесплатно делается!…

За оформление всех документов я заплатил 25 тысяч рублей.

…Когда мы с моим другом увидели участок, там были заросли какой-то ботаники выше человеческого роста. Все это надо было косить….

Девять лет в доме никто не жил…

Растительность во дворе мы косили полдня, прерываясь через каждые сорок минут на стаканчик домашнего вина и копченого сулугуни. Мой друг учил меня косить так:

—Сядь, покури. Любую работу надо начинать с перекура. Ты должен осмотреться и понять, что делать в первую очередь, что во вторую. С соседями познакомился уже?

— Нет еще, не успел.

— Вот тут, рядом с тобой, кто наверху живет?

— Не знаю, Вася какой-то (на нышнем абхазском слэнге, да и на северокавказском тоже, по ТВ заметил, «Вася», по-русски, нечто вроде лоха. Ферштейн?).

— Не какой-то Вася, а ты должен все знать про соседа. Про всех соседей. Сосед в селе — ближе Бога. Он первым на помощь придет! Это вы в Москве там живете в клетках, не знаете, как зовут человека из двери напротив. Ладно. Ты не понимаешь, я тебя познакомлю с соседями и научу, как жить, как с людьми правильно знакомиться.

Он прав, конечно, слово «соседи» здесь  — не просто слово. Это дело, скорее всего. И судите по делам его.

Вот такая история.

Два соседа через забор друг от друга жили. Поссорились, разосрались напрочь. Десять лет друг с другом не то, чтобы не разговаривали — не здоровались даже.

И у одного ночью загорелся дом. Пожар!!!

Он побежал к другим соседям за помощью. Тот, ближний сосед, который не разговаривал, в это время, пока собиралась пожарная команда, проснулся от уличных криков, взял ведро и полез в полымя — тушить. Один потушил, пока там народ собирался.

Потушил и пошел спать дальше. Так и не разговаривает с соседом до сих пор.

…Мы косили и косили. Солнце полыхало, и дальше работать становилось уже не то, чтобы опасно, а просто — нельзя.

Позвонил водитель, сказал, что подъезжает за нами. Положили косы на плечи, и устало побрели вниз к машине.

Тут нужна историческая справка. Она такова. Все мои знакомые абхазы, узнав, в каком населенном пункте я купил себе дом, рассказывали, что когда в Армении начался турецкий геноцид, армяне хлынули сюда, в Абхазию. Кто-то пешком добирался, кто-то по морю.

Те, кто по морю, причалили в этой местности, неподалеку от нынешнего села. Да и не совсем причалили, как я понимаю.

— Мой прадед, был первым человеком, который поставил здесь дом, — рассказывал мне сосед, — он из Турции, когда там армян резали, по морю вез с собой сюда черенки деревьев, чтобы жизнь начать новую. Кормиться же надо чем-то! А там тогда такой шторм разыгрался, и эти черенки, связанные в большой пучок, смыло с палубы в море. И дед нырнул за ними. Когда корабль вынесло на берег, все думали, что прадеду уже конец пришел. Волны большие. Представляешь, если даже целый корабль выбрасывает. Они уже стали собирать свои пожитки, чтобы в ближнее село идти. А тут прадед из волны вылезает с этим пучком черенков. Как выбрался?…

В ближнем селе жили абхазы. Узнав о горькой доле беженцев, они созвали совещание и разрешили армянам строиться, показали землю, дали необходимый инструмент и приют, на первое время…

— Так что это первая земля, которую абхазы добровольно отдали армянам. Кроме армян в этом селе никто не живет, — заканчивал историческую справку по пути к машине мой друг.

И тут перед нами появился первый пейзанин. Это был толстый, курчаво-седой человек, профессионально владеющий важным шагом. Он остановился и внимательно поглядел на нас.

И тут мой друг начал меня учить дружить с соседями:

— Эй, армяне! Я вас всех повешу! — заорал он на все село. — Мы вам землю дали, а вы сюда русских запускаете!!! Привет…

Последнее слово было сказано без запала, но было видно, что дяденька напрягся. Но он сумел быстро вернуться в прежнюю оболочку и ответить:

— Привет, привет. Это ты, что ли, русский?

— Конечно, — сказал абхаз по-русски, а потом прощебетал что-то по-абхазски.

Знаете, что китайский язык по уровню своей сложности второе место в мире занимает? первое — абхазский. У них в самом деле, какие-то птичьи трели с присвистом и прищебетыванием при разговоре вырываются.

— Значит, ты — русский, который дом здесь купил, — пришел к выводу селянин, посмотрев на меня, — зайдешь ко мне в администрацию. Туда. — он показал пальцем в горы и добавил , — Я — глава сельской администрации всего этого…

Он сделал полукруг рукой. Просторы необъятны.

— Спасибо, братан, кутительно ты меня представил соседям,  — сказал я другу…

(сноска — «кутительно», на таджикско-татарском языке обозначает русское словообразование «охуетительно» — авт.)